Главная Карта портала Поиск Наши авторы Новости Центра Журнал

Дагестан: назрела смена парадигм

Версия для печати

Специально для сайта «Перспективы»

Эдуард Попов

Дагестан: назрела смена парадигм


Попов Эдуард Анатольевич – доктор философских наук, руководитель Черноморско-Каспийского информационно-аналитического центра Российского института стратегических исследований (г. Ростов-на-Дону), ведущий научный сотрудник РИСИ.


Дагестан: назрела смена парадигм

Концентрация социально-экономических и политических проблем в самой большой республике Северного Кавказа приближается к критической черте. Республика, когда-то являвшаяся донором, более чем на 3/4 дотируется из федерального бюджета, отличается высоким уровнем коррупции и низкой эффективностью власти. Ситуация усугубляется полиэтничностью региона и формируется под влиянием интересов политико-финансовых элит, мусульманского духовенства, мафиозно-клановых группировок, религиозно-экстремистского подполья. По мнению автора статьи, вступление во власть 20 февраля нового президента Республики Дагестан М. Магомедова едва ли можно считать завершением борьбы – скорее, переходом ее в новую стадию.

20 февраля 2010 г. в Русском театре Махачкалы прошла инаугурация нового президента Республики Дагестан Магомедсалама Магомедова. Кандидатуру Магомедова 8 февраля президент России Д.А. Медведев внес в Народное собрание Дагестана для наделения его полномочиями президента республики, и 10 февраля депутаты Народного собрания единогласно за это проголосовали. Так завершился период неопределенности. Точку в спорах, подковерной борьбе и информационных баталиях вокруг вопроса «кто же станет новым президентом Дагестана?» поставил президент России.

Впрочем, можно ли считать вступление во власть нового президента завершением борьбы? Нет, скорее – переходом ее в новую стадию.

В Дагестане, как показали события последних месяцев, борьба за пост президента может дестабилизировать республику. Прежде всего потому, что Дагестан – самая многонациональная территория в России и одна из самых полиэтничных территорий в мире. Все претенденты на власть, в том числе не включенные в заветный список «Единой России», опираются на мощные этноклановые и финансово-политические группировки в республике и за ее пределами. От перспектив стабилизации ситуации в Дагестане в значительной степени зависит стабильность на всем Северном Кавказе. Система взаимоотношений между Москвой и Республикой Дагестан может послужить матрицей во взаимоотношениях «федеральный центр – регионы».

Немалое значение имеет и географический фактор. Дагестан – самая большая республика Северного Кавказа с площадью территории 50,3 тыс. кв. км и населением 2,6 млн человек. Республика расположена в восточной части Кавказа и, будучи самым южным регионом России, граничит по суше и Каспийскому морю с пятью государствами: Азербайджаном, Грузией, Ираном, Казахстаном и Туркменистаном. Внутри Российской Федерации Дагестан соседствует со Ставропольским краем, Калмыкией и Чеченской Республикой.

Высокий природно-ресурсный и туристско-рекреационный потенциал, богатая сырьевая база, наличие квалифицированной рабочей силы и экономически активного населения, развитая сеть высших и средних специальных образовательных учреждений – все эти природные и социальные «конкурентные преимущества» не обеспечивают благополучия республики. Сейчас в это трудно поверить, но в советский период Дагестан являлся регионом-донором. Теперь республика относится к регионам с высоким уровнем дотационности: самообеспеченность бюджета составляет лишь 23,16% (!). Дагестан занимает по этому показателю 80-е место среди регионов России. Уровень жизни в республике (соотношение денежных доходов и стоимости минимального набора продуктов питания) в августе 2009 г. был на 15,5% ниже среднероссийского.

Как свидетельствуют опросы, в октябре 2009 г. 71,2% жителей республики были не удовлетворены действиями руководства Дагестана по смягчению последствий финансового кризиса (в феврале 2009 г. недовольных было «всего» 62%).Задолженность по заработной плате на 1 октября 2009 г. составила 8,1 млн руб. и увеличилась по сравнению с 1 сентября 2009 г. в 6 раз.

По данным Министерства труда и социального развития Республики Дагестан, зарегистрированных безработных в регионе к 7 октября 2009 г. насчитывалось 46806 человек. Уровень безработицы в 2009 г., рассчитанный в соответствии с методологией Международной организации труда (МОТ), достигает 13,6% экономически активного населения (данные предоставлены министерством экономики Дагестана [1]). Согласно данным Росстата, уровень безработицы в Дагестане по состоянию на январь 2010 г. несколько ниже - 12,6% (в ЮФО – 11,6%, в России – 9,5%) [2]. Более высокие показатели безработицы только в Республике Ингушетия и Чеченской Республике.

Значительный дефицит рабочих мест, в первую очередь в горных районах, вынуждает активную часть населения мигрировать на равнинные территории Дагестана или за пределы республики.

В этой связи возрастает роль одного из важнейших для жителей республики ресурса – земельного, борьба за который порождает конфликты и влияет на межнациональные отношения. Национальные противоречия традиционно придают дополнительную остроту социальным, связанным со столкновением интересов «горных» этносов (аварцев, даргинцев) с «равнинными» (кумыками, русскими). Многое зависит от того, представитель какой национальности принимает решение о распределении земельного ресурса в районе и муниципальном образовании.

И все же рисовать картину исключительно в черном цвете не стоит. Несмотря на мировой финансовый кризис, социально-экономическая ситуация в Дагестане характеризуется ростом большинства основных показателей. Индекс промышленного производства в 2008 г. по сравнению с 2007 г. увеличился в 1,19 раза (в целом по России – в 1,02 раза). В январе–сентябре 2009 г. по сравнению с аналогичным периодом 2008 г. данный показатель составил 112,3% (по России – 86,5%). Наблюдается положительная динамика индекса инвестиций в основной капитал. В период с 1999 по 2008 г. этот показатель вырос в 6,7 раза.

Социально-экономическая ситуация в Дагестане во многом зависит от политических процессов республики. Часто они формируются под влиянием интересов так называемых «центров сил» – политико-финансовых элит, мусульманского духовенства, мафиозно-клановых группировок, религиозно-экстремистского подполья. Учитывая горский менталитет дагестанского общества, роль региональных отделений политических партий федерального уровня в законодательных органах республики и муниципальных образованиях сводится к лоббированию интересов первых трех их названных выше групп. Часть республиканских финансово-политических элит, сконцентрировавших в своих руках в постперестроечный период огромные материальные средства и власть, до настоящего времени контролирует распределение имеющихся земельных, водно-биологических, топливно-энергетических ресурсов и финансовых потоков, в том числе направляемых из федерального бюджета на строительство или восстановление социально-бытовых и промышленных объектов.

Критическое состояние социальной и экономической сферы республики в значительной степени вызвано коррупцией и низкой эффективностью власти.

В 2000-е годы, на фоне заметного улучшения социально-экономического положения, в Дагестане развивался кризис доверия к власти со стороны граждан. По данным социологического исследования, проведенного ВЦИОМ в январе 2005 г., в числе наиболее острых социальных противоречий 34% опрошенных назвали отношения «между чиновниками и гражданами»; 55% граждан наиболее острой проблемой считают противоречия между различными группировками в органах власти; не менее 35% опрошенных – противоречия между «разными кланами и семейными группами».

Негативная динамика в социально-политической и экономической сферах вызвала смену республиканского руководства. В феврале 2006 г. ушел в отставку многолетний руководитель Республики Дагестан даргинец Магомедали Магомедов. Он сыграл огромную роль в сохранении гражданского мира в многонациональной республике, граничащей с воюющей Чечней. Преемником Магомедова стал экс-спикер Народного собрания аварец Муху Алиев.

Существенную роль в дагестанских конфликтах играет конфликт между двумя наиболее многочисленными и влиятельными этносами – аварцами и даргинцами. В советский период в республике доминировали аварцы (по состоянию на 2002 г. их было 758,4 тыс. человек, или 29,4 % населения). Даргинцы (425,5 тыс. человек, 16,5 %) традиционно составляли основную конкуренцию аварцам. Существовала гибкая система учета этнического фактора в кадровой политике: пост первого секретаря Дагестанского обкома, как правило, занимал аварец, председателя Верховного Совета Дагестанской АССР – даргинец, пост второго секретаря – русский. После событий августа 1991 г. руководителем республики был назначен председатель Верховного Совета Дагестанской АССР Магомедали Магомедов; 26 июля 1994 г. он был избран председателем Государственного совета Республики Дагестан – высшего коллегиального органа власти.

Часть аварской финансово-политической элиты блокировалась в так называемый Северный альянс, который оппонировал даргинскому этноклану и поддержал назначение М. Алиева на должность председателя Государственного совета в феврале 2006 г. Это назначение знаменовало временный компромисс между аварской и даргинской группировками.

Однако впоследствии ситуация существенно изменилась. Сын прежнего главы Дагестана, нынешний президент республики Магомедсалам Магомедов, который в 2006 г. являлся спикером Народного собрания, под давлением М. Алиева вынужден был прекратить политическую деятельность. Аварцы, наиболее многочисленная этническая общность республики, стали претендовать на лидирующие позиции во всех эшелонах власти.

По мнению ряда наблюдателей, несомненной ошибкой федерального центра стало упразднение в Дагестане института Госсовета. Госсовет достаточно эффективно служил буфером в межнациональных конфликтах, обеспечивая необходимый минимум национального представительства (14 народов Дагестана, в том числе русские, имели в нем своих представителей). Выборы в Народное собрание, нижнюю палату дагестанского парламента, не обеспечивали соблюдение интересов основных этнических групп.

Безусловно ошибочным оказалось также введение должности президента. Дагестан являлся единственной национальной республикой с коллегиальной формой управления, не имевшей института президентской власти. В условиях полиэтнического состава населения и ожесточенной борьбы этнокланов коллегиальная форма правления предпочтительна – либо уж необходим «варяг», не замешанный в интересах этнических политико-финансовых групп влияния (таковым в Дагестане может быть только русский).

Смена республиканской власти лишь на непродолжительное время разрядила обстановку. Не были преодолены (а отчасти усугубились) основные проблемы: кризис отношений власти и общества, социально-экономическая дифференциация населения, этнополитические противоречия, связанные с доступом к политическим и финансовым ресурсам.

Несмотря на оптимистические заявления новых республиканских властей о росте ВВП, промышленности и сельского хозяйства, Дагестан без многомиллиардных трансфертов из федерального бюджета не в состоянии самостоятельно решить ни одну социально-экономическую проблему. В большинстве секторов экономики отмечаются застой, уровень безработицы снижается крайне медленно либо имеет тенденцию роста. Фактически экономика республики остается теневой, коррумпированной и криминальной. Масштабные денежные вливания в республиканский бюджет аккумулируются финансово-политическими группами, созданными по этноклановому принципу. Бедность населения и безработица подпитывают распространение ваххабитских и радикалистских идей.

На фоне в целом низкого уровня жизни коррумпированные группы накапливают огромные состояния. В условиях полиэтничного Дагестана социально-экономические проблемы переплетаются в неразрывный узел с проблемами этноклановыми. Не секрет, что многие руководители как высшего, так и среднего и низшего звена добиваются приема на работу и продвигают по службе представителей своего рода или этноса, что негативно сказывается на профессионализме республиканского чиновничества. Наряду со снижением качественного уровня управленцев растет в процентном и в абсолютном выражении число республиканских чиновников. Разрастание госаппарата, в свою очередь, стимулирует дополнительные бюджетные расходы, усиление вмешательства в экономику, рост коррупции. В Ростовской области, при валовом региональном продукте 183 млрд. руб., на 1 тыс. человек приходится 0,7 чиновников. В Республике Дагестан валовой продукт в три с лишним раза меньше – 55 млрд. руб., но число чиновников на одну тысячу жителей составляет на 1,9 [3].

По мнению известного дагестанского наблюдателя Г.А. Мурклинской, нынешняя система бюджетных отношений между федеральным центром и Республикой Дагестан существует только потому, что «откаты» и наличие огромного пласта теневой экономики делают её выгодной для узкой прослойки правящих элит в федеральном центре и в Дагестане.

Местные элиты никак не заинтересованы ни в выводе существующей экономики из тени, ни в создании новых рабочих мест и развитии реального сектора экономики. Распределение бюджетных денег всё больше сводится к выяснению отношений между криминально-политическими этнокланами. Причем уменьшение финансовых поступлений из центра в период кризиса провоцирует агрессивность этнокланов. А отражается это прежде всего на работающем населении, зависящем от заработной платы и инфляции.

В самом Дагестане звучат призывы оптимизировать расходование финансовых трансфертов из федерального бюджета, а также структуру и численность госаппарата. Как заявил на заседании круглого стола в Махачкале 26 октября 2009 г. учредитель оппозиционной газеты «Черновик» Гаджимурад Камалов, «федеральный центр должен перестать безумно давать деньги Дагестану, эта сумма составляет более чем 12–15 млрд рублей. В Дагестане огромное количество федеральных и муниципальных учреждений, которые не несут в себе никаких социальных функций».

Дагестан является (наряду с Ингушетией) одним из общероссийских «лидеров» по террористической активности. Как отмечает Г. Мурклинская, население и радо бы избавиться от засилья криминальных группировок – но, во-первых, именно они дают работу безработной и не имеющей профессиональной подготовки молодёжи, обеспечивая её оружием и полулегальной или легальной работой в охранных структурах; а во-вторых, необходимость содержания таких полуподпольных и подпольных армий криминально-политическими этнокланами оправдывается системой распределения бюджетных денег: меньше силовая составляющая – меньше общая доля финансов всего этноклана, а значит, и доля этноса [4]. Это скрывают. Выведено рабочее средство для лечения суставов без врачей и аптек. Вы не найдете его в аптеке, но все телеканалы и массмедиа уже попробовали на себе это чудодейственное средство - Пантогор. Официальный сайт геля, где вы можете купить Пантогор - пантогормазь.ру. Здесь же вы можете почитать отзывы покупателей о пользовании данным гелем. Закажите чудо-гель от болезней суставов на официальном сайте.

Стоит отметить, что, хотя борьба за власть между различными финансово-политическими группами в условиях Дагестана и выражается в противостоянии этнокланов, этнические деления не являются жестко детерминированными. Конкурирующие группы нередко состоят из представителей разных национальностей.

Концентрация социально-экономических и политических проблем приближается в Дагестане к критическому уровню.

Неразрешенные проблемы отдельных этнических групп в традиционных ареалах их проживания на территории республики актуализируют деятельность национальных общественно-политических движений. Происходит активизация лезгинских, кумыкских и чеченских национальных объединений, нередко в форме сепаратистских процессов.

Остро стоит и проблема русского населения республики. В начале ноября 2009 г. в Махачкале под руководством президента Дагестана Муху Алиева прошло заседание правительственной комиссии по проблемам русскоязычного населения. Были оглашены цифры, говорящие о том, что за последние 20 лет количество русскоязычного населения в республике сократилось более чем на треть. По словам министра по национальной политике, информации и внешним связям Гаруна Курбанова, если в 1959 г. русские в Дагестане были вторым по величине народом с удельным весом в общей численности населения 20%, то в 1989 г. они были представлены уже 9,2 %. Сейчас в Дагестане проживает около 120 тысяч русских [5].

Наконец, в Дагестане все больше проявляются тенденции так называемой «мягкой шариатизации», выражающиеся в усилении влияния «шейхских братств», активизировавших попытки по привлечению в свои ряды чиновников из высших эшелонов власти, оказанию давления на местные администрации и внедрению в них своих сторонников, игнорированию представителей светской власти и подмене их религиозными деятелями. Возросла активность мусульманского духовенства при проведении предвыбор­ных кампаний в органы местного самоуправления и представительные орга­ны республиканского значения. Традиционное для Дагестана суфийское направление ислама противостоит набирающему силу салафизму. Фактически республика превратилась в зону войны, которая ведется под знаменем «истинного ислама» не только против светской российской власти, но и против «неправильных» мусульман со стороны так называемых ваххабитов [6].

Таков достаточно беглый и далеко не полный перечень внутренних проблем, стоящих перед Дагестаном, которые не смог разрешить президент М. Алиев. К этому следует добавить весьма непростые отношения бывшего главы республики с федеральным центром, которые порой выражались в открытом противостоянии кадровым решениям Москвы. Самый громкий случай в этом ряду – неудачная попытка назначить Владимира Радченко на пост главного налоговика Дагестана в начале февраля 2009 г. Чиновника, неоднократно пытавшегося приступить к исполнению обязанностей, встретили протестными митингами представители лезгин – третьего по численности народа Дагестана. Они рассчитывали, что эта должность, как и прежде, достанется лезгину. В помещении ФНС Радченко также встретили подчеркнуто враждебно и на рабочее место не пустили. Сам Радченко написал заявление в правоохранительные органы о том, что со службы его выставили под угрозой пистолета, затем насильно посадили в машину, из которой выпустили лишь на другом конце Махачкалы. Характерно, что в похищении Радченко обвиняли сына президента Дагестана.

Этот эксцесс обострил отношения между федеральным центром и регионом и, несомненно, сказался на выборе кандидатуры на пост нового главы Дагестана. Несмотря на сильные позиции М. Алиева, чаша весов склонялась в пользу преемника – более молодого, эффективного и предсказуемого.

В связи с окончанием срока полномочий президента республики М.Г. Алиева (20 февраля 2010 г.) и начавшейся борьбой за пост президента в Дагестане резко обострилась конкуренция между этническими кланово-корпоративными группами. 19 ноября председатель Высшего совета партии «Единая Россия» Борис Грызлов назвал пять кандидатов на пост главы Дагестана, которые партия предложила на рассмотрение президенту России. Среди них были Муху Алиев, вице-премьер дагестанского правительства Магомед Абдуллаев, советник председателя Совета Федерации Магомед Магомедов (Смоленский), депутат НС РД Магомедсалам Магомедов и начальник Управления Федерального казначейства РФ по РД Сайгидгусейна Магомедов. Вопреки ожиданиям, в список кандидатов не попал мэр Махачкалы даргинец Саид Амиров. Даргинец Магомедсалам Магомедов стал единственным неаварцем в этом списке. И именно ему, к удивлению многих наблюдателей, было суждено выйти победителем в президентской гонке.

Пока сложно говорить о причинах этого кадрового решения. Сказалось ли здесь воспоминание об эффективном руководстве республикой, связанное с именем отца нового президента, тяжеловеса дагестанской политики Магомедали Магомедова, и его лоббистские возможности? Или стремление создать противовес набирающим силу аварским этноклановым группам?

Ожидаемым кадровым решением стало назначение на должность председателя правительства Республики Дагестан аварца, одного из «великолепной пятерки» – Магомеда Абдулаева. Столь же ожидаемо это кадровое решение вызвало недовольство другой этнической группы, кумыков, которые выразили протест передачей «кумыкской» должности премьера представителю другого этноса.

Как бы то ни было, новый президент оказался в очень непростой ситуации. Дополнительная сложность вызвана и тем, что трансформации в Дагестане происходят в период реформы административно-территориальной системы, первым и, вероятно, не последним проявлением которой стало создание нового, Северо-Кавказского федерального округа.

Вопрос вопросов: сумеет ли новый назначенец обеспечить взаимодействие между властью и обществом, выполнить первое свое обязательство в рамках общественного договора? Здесь не удастся ограничиться даже масштабным обновлением управленческого аппарата, что само по себе чревато обострением межэтнического противостояния. Необходима смена парадигмы социально-политического устройства. Требуется новый, пока неизвестный нам симбиоз жесткой и социально ответственной вертикали власти и гибкой, государственно сознательной прямой демократии. Очевидно, что этот процесс затянется на годы, если не на десятилетия. И это вопрос не только к Дагестану, но и ко всей России.

Примечания:

[1] В Дагестане в 2009 году уровень безработицы превысил 13,6% // http://www.riadagestan.ru/news/2010/02/20/92750/ Публикация от 20.02.2010 г.

[2] Занятость и безработица в РФ на сентябрь 2009 г. // http://www.gks.ru/bgd/free/b04_03/IssWWW.exe/Stg/d03/213.htm

[3] Атлас социально-политических проблем, угроз и рисков Юга России. Под ред. акад. Г.Г. Матишова, ЮНЦ РАН, 2006

[4] Г. Мурклинская. Дагестан: кризис усиливает агрессивность этнокланов // Фонд стратегической культуры

[5] Глава Дагестана: «Предупреждение оттока русских из республики – это наш долг перед Россией» // http://www.riadagestan.ru/news/2009/11/03/88049/

[6] См. об этом: И.П. Добаев, Г.А. Мурклинская, А.В. Сухов, К.М. Ханбабаев. Радикализация исламских движений в Центральной Азии и на Северном Кавказе: сравнительно-политологический анализ. Под общей редакцией И.П. Добаева. Южнороссийское обозрение. Вып. №60. Ростов н/Д: СКНЦ ВШ, 2010.

Читайте также на нашем сайте:

«Северный Кавказ: императив системных преобразований» Эдуард Попов

«Вернутся ли русские на Северный Кавказ?» Игорь Добаев

«Русские на Кавказе - лакмусовая бумажка российского присутствия в регионе» Эдуард Попов

«Российский федерализм сквозь призму русского вопроса» Эдуард Попов


Опубликовано на портале 23/03/2010



Мнения авторов статей могут не совпадать с мнением редакции

[ Главная ] [ Карта портала ] [ Поиск ] [ Наши авторы ] [ Новости Центра ] [ Журнал ]
Все права защищены © "Перспективы", "Фонд исторической перспективы", авторы материалов, 2011, если не обозначено иное.
При частичной или полной перепечатке материалов ссылка на портал "Перспективы" обязательна.
Зарегистрировано в Роскомнадзоре.
Свидетельство о регистрации средства массовой информации: Эл № №ФС77-61061 от 5 марта 2015 г.

Яндекс.Метрика